Сегодня мы продолжим говорить о логике формирования властей в Армении. Напомню, что мы остановились на том, что во время парламентских выборов 1998 года в Армении, фактически, сформировалась абсолютная авторитарная власть, которая опиралась на миф о героях войны и на идее права на власть. Однако, возникла сложная ситуация, когда в том же 1998 году, в парламенте пара Карен Демирчян и Вазген Саркисян, заключив союз «Миаснутюн» («Единство»), одержала победу на этих выборах и реальная власть осталось в их руках. Но двадцать седьмого октября 1999 года, в парламенте произошли всем нам известные трагические события, и эти две упомянутые личности, которые пользовались большим авторитетом в Армении, погибли.
Что должно было произойти? По сути, военная олигархия получила мощный удар, а во власти создалась «висящая в воздухе» ситуация. Почему? Так как уход крупных авторитетов в авторитарной власти должен был создать очень сложную ситуацию. Что произошло в итоге? Ближайшие родственники Вазгена Саркисяна и Карена Демирчяна предъявили заявку на продолжение политической деятельности своих близких. Так, образовалась оппозиция очень интересного, авторитарного характера. То есть оппозиция, основанная ни на партийных программах, а на каком-то этническом мифе, как принято говорить, яблоко от яблони не далеко падает. Народ узнал этих людей. Почему? Потому что они близкие родственники, значит приемлемы. Так, создалась такая авторитарная власть и авторитарная оппозиция.
Самая интересное мы должны были увидеть тогда, когда страна приближалась к очередным выборам в 2003 году, на которые, естественно, оппозиционный лагерь выдвинул кандидатуру сына Карена Демирчяна — Степана Демирчяна. Складывалось ощущение, что это некое повторение 1998 года, но то, что случилось на самым деле предоставляет нам большой материал для понимания того, как даже такая крепкая, авторитарная политическая система и власти, и оппозиции снова подверглась изменениям. Однако, получилось так, что народ оказал большую поддержку оппозиции, потому что действующего президента в основном обвиняли в том, что он причастен к делу двадцать седьмого октября. Всё это мы хорошо знаем, поэтому я остановлюсь только на этом изменении, которая интересна в связи с основным тезисом нашей лекции—качество общественности, качество власти. В первом туре произошел важный момент, было объявлено, что уже состоялся первый тур, в которым были довольно интересные идеи, была попытка продвижения на всё тех же старых, авторитарных мифах. Помню, что Роберт Кочарян говорил о том, что он сам создал свою биографию, а его оппонент в свою очередь напоминал о своей биографии — чьим сыном он является, кем был его отец. Видите, как интересно. Опять провели выборы в чисто этнополитической мифологии и ситуация сложилась очень сложная. Я хорошо помню, в то время я был должностным лицом, что творилось в этом правительственном лагере—полная неразбериха, не могли никак удержать свои штабы, непонятно что творилось. Появилась какая-та атмосфера ужаса. Правительственные деятели бегали, говорили уже с оппозиционными деятелями и т.д. В такой атмосфере победа не была объявлена. Не было уже другого способа. Я помню, все уговаривали Кочаряна, чтобы он не делал этого, а то всё плохо закончится. Были объявлены какие-то 48,7 процентов и остановились.
Начались огромные демонстрации и надо было думать, что делать. Власти уже потеряли тот последний миф — «миф о биографии» – исчез, никого это больше не интересовало. Явное противоречие и здесь, в первый раз на выборах в Армении, появилось слово конституция. Действующий президент сказал, что согласно конституции, будет проведен второй тур, и что он ещё является гарантом конституции, “…ведь я президент и не позволю, чтобы кто-то нарушал её—все должны идти на второй тур”. Степан Демирчян заявил, что они будут вести конституционную борьбу и что конституционный порядок свергнут, и они должны его восстановить. С двух сторон правовые идеи проникли во внутрь политической борьбы. На этом фоне каждый из лагерей начал организовывать свои митинги и произошел существенный момент—власти решили тоже созвать митинг, большой митинг. Но как поступить в такой ситуации, кто придет на этот митинг? Тогда впервые в Армении власть протянула руку собственникам. Крупным собственникам было сказано, чтобы все приводили народ на митинг. Видите, как просили, значит. Впервые политическим властям пришлось просить помощи у крупных собственников. Возможно в то время никто не видел в этом ничего плохого, но потом мы увидим к чему ведут такие игры. Прошел большой митинг у Матенадарана, который психологически сломал ситуацию, так власть продемонстрировала силу. Были произнесены речи и снова пытались вспомнить биографии, но не это было существенно, а то, что когда действующий президент заявил об этом, то это касалось и армии, он также обратился к ней. Армия тоже заявила, что не допустит здесь нарушителей порядка. Эта ситуация естественна, так как были созданы все условия для объявления о победе во второй раз.
Что нас интересует сейчас? Не будем вдаваться в подробности того, как это делалось: с черными флагами окружили здание, где проходила церемония инаугурации. Не это важно, а то, что в конце того же года, в мае должны были пройти уже парламентские выборы. И здесь произошло то, что уже доказало, что авторитаризм в Армении исчез. Если он исчез, то что должно было произойти? То, о чем мы, наверно помните уже подробно говорили, началась олигархизация. На вхождение в парламент претендовали партии, в верхних номерах списков которых были крупные собственники—часть их, двенадцать, восемнадцать, десять в списке — «Дашнакцутюн», уже появилась партия «Оринац Еркир» («Страна закона»), в их списке и в списке нам известной Республиканской партии Армении. Все были включены в них и вошли в парламент. Никаких проблем, понятно, не возникло в сломленном обществе. Выборы проводились полностью под воздействием капитала. Тогда возникает главная проблема, о которой действующие лица узнали наверно лишь после выборов. Ладно, с обществом справились, отправили домой. А как найти общий язык друг с другом? Я помню, довольно долгое время, приблизительно до одиннадцатого июня, не формировался кабинет правительства. Двадцать с чем-то дней не формировался, не объявляли. Что происходило? Договаривались о том самом договоре о делении сфер влияния. Кто что имеет в этой стране, кто что получит за то, что он дал политическим властям и состоялся этот договор. Одиннадцатого июня 2003 года было объявлено о меморандуме, «Меморандум о коалиции власти». Роберт Кочарян объявил, что в этой стране вводится новая политическая культура. И полностью правильно сказал—вопрос здесь не о качестве. Всё это было сделано очень интересным образом.
У нас в Армении уже появилась классическая, договорная олигархия—2003 год. Эти мифы исчезли, наступила власть денег. С этого времени все в Армении говорили только о деньгах—у кого их больше, у кого меньше. В дальнейшем, когда наблюдаешь за развитиями этого времени, видишь, что все только об этом и говорят, кто богаче—Серж Саркисян или Гагик Царукян, этот или тот. Каждый получает свои должности в парламенте и в правительстве—это видимая часть, о невидимой всё было понятно. Но они неожиданно вспомнили, что конституция не хорошая, надо поменять. В 2005 было объявлен референдум о поправках в конституцию. Сущность этих поправок неважна, естественно, что действующие власти думали, как действовать в дальнейшем. Однажды мы уже сталкивались с этим, видите, следующим был 2017. То есть то, что олигархическая власть постоянно идет путем легализации всего, прекрасно себя проявило в Армении. Было очень интересно отношение оппозиции к этому. В то же самое время, где-то в 2005 году, ещё до проведения конституционного референдума, оппозиция в Армении неожиданно отошла от темы героев, ведь с 1999 года по 2003 она говорила постоянно об этом, другой темы не было и видите, неожиданно, в 2005 году, когда с одной стороны, преследуя некие цели, не будем сейчас обсуждать это, была внедрена правовая идея—конституционная идея, тогда на оппозиционном поле родилась антикриминальная идея. Действующая система квалифицировалась как криминальная, не знаю, как они это поняли, но довольно хорошо охарактеризовали её. Началась пропаганда, антикриминальное движение, пытались под этим создать какой-то единый формат. Каждую неделю был один формат—шестнадцать, шестнадцать плюс, восемнадцать, семнадцать, но с одной стороны антикриминал, а с другой конституционные поправки. Вот так пришли к 2005 году, оппозиция не участвовала в выборах. В стране был объявлен бойкот, на том основании, что мы не участвуем в мероприятиях криминала.
Общественность уже была полностью вытеснена, она уже не имела выбора—при участии легализовала бы их, решила не участвовать, но итог тот же, эта конституция была принята в 2005 году. Чем это было важно? Важно то, что уже с этого времени, кроме темы денег (когда говорили только о деньгах), в политической жизни появилась какая-та мания завуалирования всего происходящего законом. Что бы то ни было, о чем бы не говорили, главное по закону всё это или нет. Видите, многие годы, начиная с 1992 года, постоянно говорилось о Карабахском вопросе. Почему? Так как первое руководство пришло к власти именно на основе Карабахского вопроса—борьба, борьба, до конца. Многие годы, постоянно… Это закончилось темой героев, а после неё на политическом поле остались только правовые идеи, больше ничего не осталось. Деньги сокрытые «по закону».
До 2000 года всё было в таком стиле, то есть криминализированная власть, эта идея антикриминала, когда постоянно говорилось и о деньгах, и о законах и снова себя проявляли разные партии, поскольку близились очередные выборы 2008 года. Здесь мы видим, как партии пытались снова отъединиться, коалиция никому была не нужна, потому что эта система уже была наполнена какими-то кадрами естественным образом. Эта окутанная пеленой, формальная партийная коалиция была никому не нужна. И начали уходить. Сначала выходит из коалиции глава «Оринац Еркир» («Страна закона»), который, кстати, был председателем парламента. В 2006 рождается одно интересное явление—партия «Баргавач Айастан» («Процветающая Армения»). Это было фундаментальным вопросом для Армении. Почему? Действующий президент, понятно, что видимо, пытался проработать свои политические планы и осуществить их с помощью сделанных изменений в конституции, наверно хотел назначить премьер-министром или что-то такое, это неважно, а важно то, что рождается олигархическая партия. Впервые в Армении появилась полностью олигархическая партия, и с 2007 года она уже претендовала на победу, но не одержала её. Олигархическая система, которая в основном опиралась на Республиканскую партию Армении, не позволяла ей это сделать с помощью сил из вне, России, не знаю ещё кого. Интересно, что сдвинуть с места эту структуру очень сложно, даже если партии уйдут или останутся, придет момент, о котором мы ещё поговорим, а именно о том, какую роль эта олигархическая партия сыграла. Одним словом могу сказать, что в следующим году, оппозиционное поле олигархизировалось, не позволяло развиться вообще какой-то политической жизни—одна олигархическая партия.
Но здесь вспомним как эти деятели оказались у власти, которых потом объявили врагами нации—Роберт Кочарян и Серж Саркисян, на пороге выборов 2008 года они столкнулись с тем человеком, который претендовал на место оппозиционера—с Левоном Тер-Петросяном. Видите, как жизнь всё перевернула вверх дном.
